Черкесы между исламом и хабзизмом

ПРАГА, 24 февраля, Caucasus Times. Близящаяся Олимпиада в Сочи, несомненно, вызвала серьезный рост Черкесского национального движения. В то же время, она вызвала или усилила внутри черкесского движения серьезные дискуссии, в том числе и относительно роли религии в истории и культуре народа, а также в его будущем.

Основная цель черкесских организаций, в частности, «Черкесского конгресса» — это восстановление единства черкесского народа на его исторической родине. Понятие «исторической родины» и «единого черкесского народа» очень важно в рассматриваемой нами теме. Черкесское движение стремится уйти от результатов советского нациестроительства, которое привело к формированию отдельных адыгских народов: черкесов, кабардинцев, адыгейцев и шапсугов. Конечно, миф о едином черкесском народе апеллирует к некогда существовавшей Черкесии, которую населял черкесский народ. В то же время возникает вопрос духовной основы этого единства, поиски которого среди адыгов все еще не закончены. Выбор, как правило, оказывается между двумя идеологическими системами: исламом, который собственно и был знаменем черкесского сопротивления экспансии Российской империи в XIX веке, и изобретаемым «родноверием» в виде хабзизма. Несмотря на очевидную объединяющую и мобилизующую роль, которую ислам играл в истории адыгов, практически ни один документ черкесских национальных движений не апеллирует к исламу и не говорит о нем как об одной из культурных основ этнический идентичности.

Многие лидеры движения считают, что ислам с его космополитизмом и предпочтением религиозной сплоченности, а не этнической, не может быть идеологией черкесского национализма. В частности, позиция руководства одной из организаций – «Черкесского конгресса» по отношению к исламу очень противоречивая. Есть две разных позиции. Мурат Берзегов из Майкопа (Адыгея) очень четко говорил, что с исламом конгрессу не по пути, потому что его цель – отстаивать интересы черкесов. Он подчеркивал, что ислам в любом случае приносит национальные интересы в жертву умме. В то же время Заур Дзеукожев — второй по значимости человек в майкопском «Черкесском конгрессе» — мусульманин.

В «Черкесском конгрессе» Заур Дзеукожев несколько уравновешивает позицию Берзегова. Дзеукожев говорит, что ислам — неотъемлемая часть культуры черкесов и не мешает решению проблем, а наоборот, в ряде случаев и помогает. В частности, необходимо учитывать, что большинство адыгов живет в странах, принадлежащих к исламскому миру. Кроме того, большинство адыгов в мире также исповедует ислам.

Однако в целом позиция по исламскому политическому проекту на Северном Кавказе у руководителей черкесского национального движения отрицательная. Они не видят Черкесию ни в качестве исламского государства, ни в качестве вилаята «Имарата Кавказ». Черкесия для них — вполне самостоятельное и самодостаточное объединение всех этнических черкесов на исторической Родине. Это главная цель.
Весьма примечательна была полемика вокруг фигуры Султана Сосналиева, кабардинца, который был в свое время министром обороны и вице-премьером Абхазии, генералом Вооруженных сил Абхазии. После интервью одного из лидеров исламистов Анзора Астемирова, которое он дал весной 2009 года, развернулась дискуссия о том, кем он все-таки был — выдающимся национальным деятелем или все же примкнул к исламскому крылу. Исламистам было очень важно подчеркнуть факт якобы имеющегося перехода на их сторону, в качестве политики выбивания почвы из-под этнического национализма и перевода движения на исламские рельсы. Они показывают, что даже такие деятели переходят на их сторону. И называют язычеством то, что составляет этническую культуру адыгских народов. В частности, Астемиров заявил: «Этой зимой мы потеряли очень ценного соратника и долговременного сторонника — генерала Султана Сосналиева, известного в кавказском подполье под именем Абу Мурат… Очень мало людей знало об его дружбе с лидерами моджахедов, например, с Шамилем Басаевым и другими». Он отметил, что «Султан долгое время был нашим братом по вере, нашим крупным советником и стратегом». Конечно, для лидеров черкесского движения это заявление было неприемлемым, и большинство из них назвало слова Астемирова выдумкой. Для них переход таких выдающихся деятелей черкесского движения в лагерь исламистов был катастрофичен.

Итак, ислам как идеология черкесского национального движения сегодня невозможен. Многие черкесские лидеры считают ислам как минимум мешающим национальной консолидации адыгов, а часто и просто чуждым адыгам. Естественно шел процесс поиска альтернативы, которая была найдена в духовной культуре самих черкесов, как ее понимает черкесская интеллигенция. В последнее время мы являемся свидетелями изобретения «исконной» черкесской религии, хабзизма, который противопоставляется «чуждому» исламу. В конструировании хабзизма активно участвует адыгская интеллигенция, в том числе используются труды ученых, которые описывают в своих трудах реконструируемые обычаи и обряды, связываемые с доисламскими временами (Барасби Бгажноков, Аслан Ципинов). Известный кабардинский этнограф Аслан Ципинов не ограничивался описанием обычаев и обрядов (таких, как почитание горы Эльбрус, «адыгский Новый год» и т.д.), но и активно пропагандировал, занимаясь их реконструкцией. Идеологи и сторонники хабзизма называют его «родноверием», уводя его из сферы морально-этической в религиозную. В этом плане идеологи хабзизма уподобляются в частности тем из русских националистов, которые реконструируют русское язычество, выступая против православия.

Сама идеология хабзизма весьма эклектична. С одной стороны, идеологи хабзизма стараются дистанцироваться от ислама, с другой же стороны, они пытаются также и делать реверансы в сторону некоторых положений этой религии – в частности, о том, что каждый народ в ходе истории получил своего посланника и свое Писание. Сведения о посланнике считаются не сохранившимися, но Адыге Хабзе понимается как такое Писание. В частности, в одном из распространяемых в интернете манифестов под названием «Религия Хабзэ», говорится: «Хабзэ – это часть прямого Пути Тха (Аллаха) – Дин-Ислама».

Согласно тем сведениям, которые публикуются сторонниками хабзизма, эта религия ими понимается как дуалистичная: Тха (Аллах) и Сатана фактически являются противоборствующими силами, и вся жизнь («путь») понимается как проходящая в этом противостоянии. Весьма интересно, что идеологи хабзизма признают пути всех народов к Тха правильными, а хабзэ признают как исключительно черкесский путь к Тха. При этом черкесы понимаются как «избранный» народ.

Идеологи хабзизма вводят понятие «Храм». Согласно их представлениям, Храм – это вся Черкесия. Центр Черкесии, а значит, и Храма – гора Эльбрус. Главная задача, которая стоит перед черкесами – это воссоединиться на их земле, в их Храме. «Избранный черкесский народ» обязан вернуться и восстановить свой Храм. Причем конструкторы новой религии явно не хотят заниматься культовой стороной: они считают, что служением в религии является простое следование Хабзэ, а жрецом может стать любой старец, достаточно хорошо знающий Хабзэ и способный быть наставником для молодежи. Причем молодой человек имеет право сам выбрать себе старца, который станет для него священником. Для вступления на путь следования новой религии достаточно произнести следующую фразу: «Я верю в Хабзэ от Тха, я верю в свой Путь Хабзэ от Тха, я верю в пути, указанные Тха в его посланиях, и я хочу жить в соответствии с Хабзэ дабы вечно пребывать в Адыгагъэ».

К сожалению, сегодня трудно сказать, насколько широко распространен хабзизм, и насколько глубоко разбираются в его философии те, кто считает себя его последователями. Существуют самые разные оценки. Один из молодежных лидеров черкесского движения из Карачаево-Черкесии считает, что значительная часть черкесской националистической молодежи отвергает ислам и переходит в хабзизм. Это, в частности, находит выражение в смене мусульманских имен и фамилий на «традиционные» адыгские. По мнению этого лидера, до 70% лидеров черкесского движения находятся на позициях хабзизма. Конечно, это явное преувеличение, но то, насколько серьезную озабоченность проникновением хабзизма выражали даже официальные и достаточно умеренные исламские лидеры, говорит о том, что проблема как минимум существует.

Лидеры хабзистов, говоря о своем неприятии исламской идеологии, говорят о том, что «если у нас будет свой (уголок), мы хотим его видеть светским, вполне европеизированным, абсолютно цивилизованным государством». Иными словами, они подчеркивают, что их политический проект – это национальное государство, светское, не совпадающее с целями исламистов.

Полевые исследования, проведенные мной в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее, позволяют сделать вывод о том, что противостояние по линии «исламист – хабзист» постепенно набирает обороты. По крайней мере, обсуждение проблемы религиозного выбора вышло на широкий уровень, а официальные исламские лидеры в интервью выражают серьезную обеспокоенность деятельностью хабзистов. О накале противостояния свидетельствует также и то, что в нем есть уже и погибшие: Аслан Ципинов, наиболее активный деятель хабзистов, был убит предположительно исламскими радикалами в декабре 2010 года.

Таким образом, религиозный фактор играет заметную роль в Черкесском национальном движении. Дискуссии относительно религиозного выбора свидетельствуют о секулярном характере этого движения, которое ищет одну из идеологических опор в религии: исламе, который исповедует большинство адыгов, или конструируемом хабзизме. Причем попытки некоторых лидеров опереться на конструируемое «родноверие» в виде хабзизма ведут не к консолидации, а к еще одной линии разлома в и без того разношерстном черкесском движении. За последние 10 лет противостояние «исламистов» и «хабзистов» стало настолько ожесточенным, что даже самые яростные сторонники хабзизма признают опасность дальнейшей эскалации противостояния для единства черкесского движения.